Нежно любимый муж позвонил после двухдневного опоздания с работы и сообщил что скоро будет, и не один. Суприз типа. Ну, я сюрпризы люблю. Особенно когда мужа два дня не видела. Я отложила любимую скалку и стала ждать.
Вскоре в дверь постучали.
Физиономия благоверного несла следы двухдневных возлияний в виде заплывших очей, и аромата благородного перегару.
-А я не один! — сказала физиономия. – я с Толяном!
Вот только Толяна мне не хватало, подумала я, но спорить было поздно, ибо второе тело, принадлежавшее Толяну незамедлило впасть в квартиру.
— А я не один! – сказал Толян.
— Вижу… ты с моим мужем.
— Не угадала! – радостно пукнул вчерашней шавермой Толян. – я с Аллочкой!
Аллочка чинно вошла следом.
Аллочка, как мне показалось, была заметно трезвее своих спутников, на полуметровых шпильках в юбке слегка прикрывающей лобковые волоса и с немытой
причёской на голове. Мужики заулыбались. Я нахмурилась. Толян последние лет пять был женат, определённо не на Аллочке, и имел супругу с повышенно
мягким характером, и гадить в душу бабе с ягнячьими глазами, для которой вся жизнь с её грёбаным смыслом в Толянчиковом счастье, по-моему гнусно.
Я – другое дело. Глаза у меня не ягнячьи, и характер гадючий. Я и скалкой могу.
Вся компания ввалилась в единственную комнату гремя авоськами и распространяя запахи перегара, отрыжки и нестиранных носков. Расположились.
Достали провиант.
— А не сходить ли тебе на кухню, дорогая, не сотворить ли нам закусончик? – поинтересовался супруг.
— А вы уверены, что банкет требует продолжения, мой господин? – поинтересовалась я, со всем сарказмом на который была способна.
— нууу лааадно тебе – вступил баритоном Толян, — мы и тебе нальём.
А то. В принесённой авоське оказалось богато. Две двухлитровые сиськи пива, бутылка водки и бутылка кальвадоса. Я нервно икнула:
-Это кто у нас такой эстет-кальвадософил? Надеюсь не спиздили?!
-Это мальчики для меня купили – подала голос нимфа с дивана, ковырнула в ухе и изящно обтёрла пальчик о краешек дивана.
-Это они мне оставят. в качестве компенсации. за моральный вред. –сказала я проследив за движением пальчика по дивану. – и за материальный ущерб
тоже.
Три пары глаз проводили глазами коричневую бутылку, которая незамедлила скрыться, и вернулись к столу и водочке. Благо закуску я принесла, не
бухать же на голодный желудок. В процессе выпивания-закусывания выясняется, что моё счастье нашло Толяна аккурат два дня назад в душевных муках и
телесных терзаниях. О, поводов для мук и терзаний было предостаточно. Будучи в одной из контор по служебным делам Толян увидел секретаршу Аллочку
и влюбился. Позвонил жене и сказал что задержится на работе на пару дней, а потом может и совсем разведётся.Жена икнула в трубку, всхлипнула
что-то, но выяснять не стала. Ибо не впервой. Толян начал поиск места с крышей стенами и кроватью где б он мог в удобной обстановке поразмыслить о
перспективах своего брака и о нахлынувшем чувстве. Разумеется вместе с Аллочкой. Мой супруг не смог оказаться в стороне от развивающейся
мелодрамы, и он как друг, подставил плечо, кошелёк и ключи от дачи. Где они и зажигали. Толян с Аллочкой пили и трахались, муж просто пил в знак
поддержки и солидарности.
По ходу рассказа Аллочка смотрела осоловевшими от водки и страсти глазами на тарелку с огурцами, свободной от рюмки рукой крепко держала
влюблённого Толяна за яйца, и пыталась погладить под столом ногу мужа и макала немытые волосы в салат с креветками. Такого накала страстей я не
вынесла, и ушла спать с раскладушкой на кухню, взяв с любимого обещание, проводить гостей и стереть из их памяти наш адрес.
Утром меня поднял переполненный мочевой пузырь. Глаза не открывались, и я посопротивлявшись физиологии рванула в сторону туалета, рванула
дверь…фигушки! Она была заперта.
«УУУ» — подумала я, ибо остальные мысли блокировало избыточное давление на стенки мочевого пузыря изнутри. Раненым медведем я заколотилась в
дверь, потому как по-мужски поссать в раковину на кухне я не смогу ни психологически ни физически.
— минуточку, я скоро выхожу – ответил из-за дверей женский голос.
Оппачки…я потеряла дар речи и даже ссать немного расхотела.
Минут через десять не торопясь, и распространяя вокруг запах моего любимого шампуня, и в моём полотенце выплыла Аллочка. Я метнулась в туалет
(санузе-то совмещённой) уселась на горшке и стала обдумывать происходящее. Мысль что Толян просто протрезвев от любви и водки, сбежал, оставивши
мне на память Аллочку я отмела с ужасом. Тогда почему эта крашеная блонда гремит на МОЕЙ кухне холодильником, моется МОИМ шампунем, оставляя в
ванне грязную пену? И почему на ней мое полотенце? И где мой муж? Я вышла из раздумья и туалета готовая задать все эти вопросы непосредственно
Аллочке. Красавица в полотенце ждала меня на кухне.
-я не могла помыться раньше, в ванне спал твой муж. – сказала она.
-почему он спал в ванне?
-потому что на диване спали мы с Толиком – пожала плечиком Аллочка, вычесала моей расчёской из головы клок волос, и сжамкав его, бросила на пол.
Где там моя скалка?
-а где Толя и мой муж?
-они ушли в магазин…
-а вы с Толей тут надолго?
-а мы вам мешаем?
-ДА, твою мать! У нас маленькая квартира, я не люблю спать на раскладушке и мыть ванну за посторонними людьми. мне была дорога моя расчёска, и я
не люблю когда пользуются моим полотенцем и шампунем! – рявкнула я.
Аллочка удивленно посмотрела на меня но ответить не успела, потому что где-то в коридоре зазвонил мобильник… Аллочка метнулась на звук. И
раздражённым голосом заверещала в трубку что-то про ущемление свободы и мужской шовинизм. Завершив беседу, нимфа в полотенце фыркнула прошлёпала в
комнату и щёлкнув пультом плюхнулась на диван с миской недоеденного вчера салата. Я взяла её телефон. Вот он, последний входящий. Вызов.
-здравствуйте. Меня зовут Вера.
-Очень приятно – ответил интеллигентный мужской голос – я так понял, Алла у вас? А я её муж — вздохнул голос
С той стороны в трубке я услышала хныканье ребёнка.
— Алла не приехала домой в пятницу и ничего не сказала, а мне завтра на работу – опять вздохнул интеллигентный голос – сын у нас маленький, мне
его оставить не с кем… вы б с ней поговорили.
Твою мать….
-вы приехать за ней сможете? Я вам адрес скажу.
-Конечно, если вам это удобно – обрадовался голос. –Меня Слава зовут.
Толик, мой муж и Слава пришли одновременно. Слава оказался почти двухметровым, застенчивым парнем лет двадцати пяти. Толян сидел щёлкая челюстью и
нервно сглатывая, оказывается красотка ослеплённая чувством забыла ему сообщить о довеске в виде мужа и сына. Пока Слава смущаясь пытался её
одеть, Алла вопила на всю квартиру о мужском произволе и о том что ей обрубили крылья чувств…
Я знаю, что бить людей нехорошо. Ни больших ни маленьких. Но я дала Аллочке по физиономии.
-спасибо. — сказал Славик.
Сейчас я пью кальвадос, заедаю помидором и грущу. Потому что большинство мужиков идиоты.
Про жука и педагогику
Ночью, пока ездил на родник, в открытое окно кухни влетел и упал на стол огромных размеров жук. Хороший такой, жырный. Наваристый. Размером с
четырехгиговую флешку как раз. И такой же формы.
Жук лежал на спине и болтал лапами. При моём приближении замер. Ну чисто нападающий в чужой штрафной, выклянчивающий у судьи одиннадцатиметровый.
Левая передняя лапа у него была ампутирована наполовину, других особых примет, как то татуировки, пирсинг или борода, у жука не наблюдалось. Я тут
же нахлобучил его чашкой. С целью предъявить утром хрюнделю. Таких огромных жуков в нашей местности мы ещё не наблюдали. Под чашку подложил
спичку, что б он не сразу околел, а слегка помучился.
Утром я посадил их на кухне друг напротив друга, накрыв жука прозрачным стаканом, и сказал примерно следующее.
— Знакомтесь, это Жук. Специальный Жук. Их разводят и выдают в отделе социальной защиты отчаявшихся отцов от малолетних вампиров, которые не хотят
есть простую человеческую еду по утрам, а особенно по вечерам. Теперь этот жук будет следить за твоим приёмом пищи. Если ты будешь плохо есть,
жуку это не понравится. Тогда пеняй на себя.
Жук и завтркаемый зачарованно смотрели друг на друга, и только ложка летала туда-сюда. Было почекрыжено всё подчистую, даже то, что отказывалось
съедаться под страхом телесных наказаний и моральных издевательств. Вставая из-за стола поднадзорный испуганно оглядывался, пытаясь определить,
доволен ли жук.
Окрылённый неожиданным успехом я сдуру тут же сообщил аудитории, что кое-кто сейчас поедет в садик, а я поеду в органы соцзащиты, где мне выдадут
ещё двух жуков. Одного для контроля за уборкой игрушек, и другого — для тех кто визжит нечеловеческим голосом когда ему моют голову шампунем.
Потом я поцеловал жука в макушку, причесал ему усы, и опять нахлобучил чашкой, не забыв подложить под край спичку. По дороге в садик сытый
хрюндель был задумчив, озабочен, и предпринимал отчаянные попытки развести меня на разговоры про из жизни больших жуков. Я сказал, что
некомпетентен отвечать на подобные вопросы, информация закрытая и конфеденциальная. Потом сжалился и шепотом сообщил, что вообще-то я жука и сам
здорово побаиваюсь. Подопытный совсем скис и скукожился.
На обратном пути я уже мысленно потирал руки, пел дифирамбы своему педагогическому таланту, и соображал, как обеспечить животному достойный ареал
обитани.
И в этот самый момент судьба нахлобучила меня своей большой жопой, точно как я даве жука чашкой. Жука под чашкой не оказалось!
Вот же засада, а? Главное — пропала и спичка!
Куда мог деться жук из-под тяжелой чашки? Ума не приложу.
Но все эти загадки природы и физики процессов меркнут перед одной только мыслью — а чо же я буду делать вечером-то???
Товарищи дорогие! Если вы где нибудь в пределах нашего глобуса встретите четырёхгиговога тёмно-коричневого жука без особых примет с ампутированной
наполовину левой передней лапой — ЭТО НАШ ЖУК!
Впрочем, нас бы устроил и любой другой, более менее похожий.
Но обязательно до вечера.
Потому что иначе кирдык ведь.
Гха
Жрец попытался унять клокочущую внутри ярость, выдохнул и постучал в дверь.
— Иду, иду. – раздалось из-за двери.
Стукнула щеколда, отворилась дверь и показался немолодой уже мужчина с пронзительными голубыми глазами.
— эээ. – смешался Жрец. – Это… Вы тут живете?
— Нет. Я тут просто дверь открываю. – хмыкнул мужчина. – Вам чего?
— Я бы хотел поговорить с хозяином. – смешался Жрец.
— Здесь ваших хозяев нет. – сообщил мужчина. – И у меня хозяев никаких нет. Так что вы, наверное, ошиблись адресом.
— Это ваш дом? Если ваш – я бы хотел поговорить с вами. – упрямо гнул свою линию Жрец.
— Проходите. – кивнул мужчина и добавил чуть тише. – Только ничего хорошего, наверное, из этого не выйдет.
В доме было прохладно и как-то удивительно спокойно. Жрец с интересом осмотрел незатейливую обстановку гостиной – деревянную мебель, какие-то
картинки на стенах, массивный камин, два кресла у камина.
— Небогато. – сказал Жрец.
— Мне хватает. – пожал плечами мужчина. – Удобно и ничего лишнего. Присаживайтесь в это кресло.
Хозяин дома присел, достал из кармана трубку и принялся набивать ее табаком.
— Вы знаете… – начал Жрец.
— Секунду. – остановил его мужчина.
Он набил табаком трубку, прикурил, выпустил облако дыма и сказал, не глядя на Жреца:
— Вот теперь поговорим.
— Вы знаете, я в вашем городе оказался совершенно случайно. Я, насколько вы наверное понимаете по одеждам, верный служитель Гха, единого бога
нашего… — начал рассказывать Жрец.
— Гха! – кашлянул хозяин. – Гха-гха.
— Вот именно. – кивнул Жрец. — И когда я остановился на постоялом дворе «Жаба и Олененок»…
— У Сана? – кивнул хозяин, давая понять, что знаком с хозяином постоялого двора.
— У него. – кивнул Жрец. – Мы с ним пытались сторговаться насчет его лучшей комнаты.
— У него всего одна комната. – засмеялся хозяин.
— Это неважно! – пресек Жрец. – Я просил немного уважения к верному служителю бога Гха.
— Гха-гха. – закашлялся вновь хозяин дома.
— Вот именно. – кивнул Жрец. – И этот странный человек сказал мне, что он и к самому богу Гха не испытывает особого уважения. Что уж, мол,
говорить о служителях его. Я пытался наставить его на путь истины и рассказал о величии бога Гха. И тогда он начал надсмехаться надо мной и
сказал, что мои представления о Гха отличаются от истины. И тогда я впал во священный гнев и хотел забрать жизнь у еретика. Меня остановили
посетители постоялого двора. И они мне сказали, что Сан совершенно прав. Что бог Гха живет в этом городе и что я могу в любой момент с ним
встретиться. И…
— И вот вы здесь. – кивнул Гха. – Что вас интересует?
— Что значит – я здесь? – выдохнул Жрец. – Вы же не хотите сказать… Вы ведь не можете быть всемогущим Гха?
— Почему? – испытующе посмотрел Гха. – Кто может запретить всемогущему Гха жить в этой дыре?
— Вы не можете Им быть! – выдохнул Жрец. – Вы… Вы безумны!
— Или вы не понимаете помыслов моих. – улыбнулся Гха. – Я могу жить здесь. Весь этот мир – мой. Я могу поселиться в любом уголке его. Вместе с
сыном.
— Остановись! – закричал Жрец. – Сын Гха принял муку за всех нас. Сам Гха отправил его с этой миссией. Не пачкай имя его! Даже твое безумие не
может быть оправданием.
— Не отсылал я его на муки! Я просто отпустил его погулять. – помрачнел Гха. – Это второй мой сын. Этого я не отпускаю от себя. Он спит сейчас.
Поэтому, будьте любезны не кричать в доме.
— Хорошо, хорошо. – попытался успокоиться Жрец. – Чем ты докажешь, что ты и есть Всемогущий?
— Ничем. – пожал плечами Гха. – Мне нет дела до недоверия обыкновенных людей. И я никому ничего не должен доказывать.
— Ты обманываешь этих бедных неграмотных людей! – вновь закипел Жрец. – Ты – самозванец. Ты безумный самозванец.
— Ты имеешь право не верить в меня. – вновь пожал плечами Гха. – Мне до этого нет дела. Разве гора станет меньше, если ее не сможет увидеть
слепец? Ты можешь выйти в дверь и жить дальше так же, как жил до прихода сюда. Или ты можешь поверить мне и все равно тебе придется уйти. Просто
потому что ты не можешь жить со мной и моим сыном.
— Я всю жизнь служил…
— Я не заставлял тебя служить мне. – перебил Гха. – Я не нуждаюсь в слугах. Мне плевать.
И сплюнул на пол.
— Ты сумасшедший! – выпалил Жрец и ударил ногой.
Он угодил Гха в колено. Бог нецензурно выругался и потер ушибленное место.
— Пошел вон отсюда. – прошипел он. – Вон!
— А ты испепели меня! – вскочил Жрец и схватил Гха за плечи. – Сделай так, чтоб я исчез! Преврати меня в тлен! Давай, самозванец! Останови меня!
Жрец тряс Гха за плечи и бил его наотмашь кулаками. Красная пелена священного гнева застилала его глаза. Гха сначала пытался закрыться руками,
затем прекратил сопротивляться и просто негромко стонал. Затем прекратились и стоны.
— Ты сам виноват. – тяжело дыша сказал Жрец бездыханному Гха. – Не надо было играть в это. Ты оскорбил меня и мою веру. Поделом тебе.
— Папа? – в дверях стоял мальчик лет семи на вид. – Что здесь такое…
Жрец схватил со стола нож и медленно пошел на мальчика:
— Прости, дитя. Но я не могу оставить место сомнениям… Они вознесут тебя… Ты должен простить…
В глазах мальчика плеснулся ужас, который сразу сменился откровенной радостью.
— Папа! – радостно закричал он кому-то за спиной.
Жрец хотел обернуться, но не смог. Чьи-то большие и нечеловечески сильные руки схватили его за голову и начали поворачивать в левую сторону. Жрец
пытался разжать руки, бил ножом в стоявшего позади, выл и стонал от ужаса и боли.
— Ты можешь убить в себе бога. – раздался голос Гха. – Сколько угодно раз. Сколько тебе захочется. Это твое личное дело.
— Я верю… — закричал Жрец и понял, что он уже смотрит в голубые глаза Бога.
— Но ты не можешь навредить моему сыну! – под треск позвонков закончил фразу Гха.
Он опустил бездыханного жреца на пол и добавил:
— Не во второй раз. Не настолько я плохой отец, как вы все тут думаете.
